О проекте

Контакты

Новости
Военное право
Военное право

ОБЗОРЫ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ

 

Судебная практика Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации. 2017г.

ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ

ПЕРВАЯ ИНСТАНЦИЯ

Право военнослужащего на подъёмное пособие неразрывно связано с основаниями переезда, предполагающими поступление на военную службу по контракту или дальнейшее прохождение такой службы на воинских должностях в другом населённом пункте

Решение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2017 г. № ВКАПИ17-8 по административному исковому заявлению К., вступившее в законную силу (извлечение)

Согласно п. 132 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооружённых Сил Российской Федерации, утверждённого приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. № 2700 (далее – Порядок), подъёмное пособие военнослужащим выплачивается на основании приказа соответствующего командира (начальника) исходя из оклада по воинской должности, получаемого ими на день вступления в исполнение обязанностей по этой должности, на которую они назначены (зачисления на обучение в военную профессиональную образовательную организацию или военную образовательную организацию высшего образования) или которую занимают (ранее занимали – для военнослужащих, находящихся в распоряжении соответствующего командира (начальника) на день прибытия воинской части (подразделения) в пункт новой постоянной дислокации, и оклада по воинскому званию.
К. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с административным исковым заявлением о признании п. 132 Порядка не действующим в части установления в качестве условия выплаты подъёмного пособия военнослужащему, проходящему военную службу по контракту, при переезде на новое место военной службы в другой населённый пункт в связи с назначением на воинскую должность – вступление военнослужащего в исполнение обязанностей по воинской должности.
Решением Верховного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2017 г. в удовлетворении административного искового заявления отказано по следующим основаниям.
Согласно ч. 2 ст. 3 Федерального закона от 7 ноября 2011 г. № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, в том числе поступившим на военную службу по контракту из запаса, при переезде на новое место (к месту) военной службы в другой населённый пункт, в том числе на территорию или с территории иностранного государства, в связи с назначением на воинскую должность, поступлением на военную службу по контракту, зачислением в военную профессиональную образовательную организацию или военную образовательную организацию высшего образования, срок обучения в которой превышает один год, или в связи с передислокацией воинской части производится выплата подъёмного пособия в размере одного оклада денежного содержания на военнослужащего и одной четвёртой оклада денежного содержания на каждого члена семьи, переехавшего на новое место (к месту) военной службы военнослужащего или в близлежащий от указанного места населённый пункт либо в другие населённые пункты (из-за отсутствия жилого помещения).
По смыслу приведённой нормы, целью дополнительной денежной выплаты в виде подъёмного пособия является оказание материальной помощи, необходимой для обустройства военнослужащего и членов его семьи после переезда на новом месте службы и жительства в другом населённом пункте.
Следовательно, право на подъёмное пособие неразрывно связано с основаниями переезда, предполагающими поступление на военную службу по контракту или дальнейшее прохождение такой службы на воинских должностях в другом населённом пункте.
В силу ст. 42 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» военнослужащие проходят военную службу на воинских должностях либо не на воинских должностях в случаях нахождения в распоряжении командира (начальника).
При таких данных право на получение подъёмного пособия возникает у военнослужащего при наличии двух взаимосвязанных обстоятельств: переезда военнослужащего на новое место (к месту) военной службы в другой населённый пункт и исполнение обязанностей военной службы по новой воинской должности либо в статусе находящегося в распоряжении командира (начальника).
В соответствии с ч. 18 ст. 3 Федерального закона от 7 ноября 2011 г. № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» порядок предоставления военнослужащим подъёмного пособия определяется федеральным органом исполнительной власти (федеральным государственным органом), в котором федеральным законом предусмотрена военная служба.
Из изложенного следует, что право на пособие установлено законом, а оспариваемая норма Порядка, регулирующая порядок предоставления пособия, принята Министром обороны Российской Федерации в рамках переданных ему этим законом полномочий.

АПЕЛЛЯЦИОННАЯ ИНСТАНЦИЯ

Несоответствие выводов суда первой инстанции обстоятельствам дела, связанным с рассмотрением представления ФСБ России о нарушении административным истцом режима секретности, повлекло отмену судебного акта

Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 18 мая 2017 г.
№ 208-АГ17-4с по заявлению Ш. (извлечение)

Решением Дальневосточного окружного военного суда от 9 февраля 2017 г. удовлетворено административное исковое заявление Ш., в котором он просил признать незаконными приказы командира воинской части в части предупреждения его о неполном служебном соответствии и прекращения допуска к государственной тайне.
Рассмотрев дело по апелляционной жалобе представителя административного ответчика, Судебная коллегия по делам военнослужащих решение отменила и приняла по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявления, приведя в обоснование следующие доводы.
Признавая незаконными приказы командира воинской части о предупреждении Ш. о неполном служебном соответствии и прекращении ему допуска к государственной тайне, суд первой инстанции сослался на то, что в ходе разбирательства событие дисциплинарного проступка не установлено, а представление начальника Управления ФСБ России по Восточному военному округу, фактически послужившее основанием для издания приказов в отношении Ш., не содержит данных, подлежащих установлению в ходе проведенных разбирательств.
Такой вывод сделан судом в результате неправильной оценки обстоятельств дела и ошибочного толкования норм материального права.
В силу ст. 1 Федерального закона от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» задача по обеспечению безопасности Российской Федерации возложена на данную федеральную службу.
Выполняя указанную задачу, органы федеральной службы безопасности в соответствии с п. «л» ст. 13 Федерального закона от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» вправе вносить в государственные органы, администрации предприятий, учреждений и организаций независимо от форм собственности, а также в общественные объединения обязательные для исполнения представления об устранении причин и условий, способствующих реализации угроз безопасности Российской Федерации.
Статьей 131 этого же закона предусмотрено, что представления относятся к применяемым органами федеральной службы безопасности мерам профилактики и вносятся при наличии достаточных данных, выявленных в процессе оперативно-служебной деятельности органов федеральной службы безопасности и указывающих на наличие причин и условий, способствующих реализации угроз безопасности Российской Федерации.
Согласно пункту 4 Порядка внесения представлений органами федеральной службы безопасности, утверждённого приказом ФСБ России от 13 марта 2004 г. № 162, внесённые представления являются обязательными для рассмотрения и принятия мер по результатам их рассмотрения.
Из материалов дела следует, что 17 мая 2016 г. в воинскую часть руководителем органа ФСБ России внесено представление, в котором указано, что командир подразделения капитан Ш. привлёк к работе на планшете пункта управления с нанесёнными на него секретными сведениями, раскрывающими действующие координаты сетки ПВО, не имеющих допуска к государственной тайне военнослужащих.
Эти обстоятельства были подтверждены в судебном заседании суда апелляционной инстанции показаниями допрошенного в качестве свидетеля сотрудника органов федеральной службы безопасности Я., протоколами опросов указанных военнослужащих, а также самого Ш., сообщившего, что подготовка к работе на планшете подразумевает непосредственную работу на самом планшете на пункте управления, к чему в соответствии с его указаниями были допущены военнослужащие, проходящие стажировку.
В связи с внесённым представлением командиром воинской части назначено разбирательство, в ходе которого выводы представления руководителя органа ФСБ России в отношении Ш. нашли подтверждение.
С учётом изложенного, а также установив, что порядок прекращения административному истцу допуска к государственной тайне и привлечения его к дисциплинарной ответственности соблюдён, Судебная коллегия по делам военнослужащих признала оспариваемые приказы законными.

КАССАЦИОННАЯ ИНСТАНЦИЯ
ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ

Неправильное определение судом полномочий воинского должностного лица по увольнению административного истца с военной службы повлекло отмену судебного акта

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 11 апреля 2017 г. № 211-КГ16-32 по заявлению М. (извлечение)

Апелляционным определением Тихоокеанского флотского военного суда от 28 апреля 2016 г. отменено решение Владивостокского гарнизонного военного суда от 20 февраля 2016 г. по административному исковому заявлению М., в котором он просил признать незаконными приказ командующего войсками Восточного военного округа от 29 октября 2015 г. в части увольнения с военной службы по истечении срока контракта и приказ командира воинской части от 11 января 2016 г. в части исключения из списков части.
По делу принято новое решение об удовлетворении заявления.
Рассмотрев материалы административного дела по кассационной жалобе административного ответчика, Судебная коллегия по делам военнослужащих нашла апелляционное определение флотского военного суда подлежащим отмене по следующим основаниям.
Из материалов дела следует, что приказом заместителя Министра обороны Российской Федерации от 7 ноября 2013 г. М. был назначен на должность заместителя командира бригады по вооружению – начальником технической части бригады, входящей в войска Восточного военного округа, со штатной должностной категорией «подполковник».
Приказом командующего войсками Восточного военного округа от 29 октября 2015 г. М. уволен с военной службы по истечении срока контракта и приказом командира воинской части от 11 марта 2016 г. исключён из списков части с 16 марта 2016 г.
Удовлетворяя требования М. о восстановлении на военной службе, флотский военный суд в обоснование указал, что приказ об увольнении административного истца является незаконным ввиду отсутствия у командующего войсками Восточного военного округа полномочий по решению вопроса о его увольнении.
Придя к такому выводу, суд апелляционной инстанции сослался на ч. 1 ст. 50 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53 «О воинской обязанности и военной службе», подп. «в» п. 8 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утверждённого Указом Президента Российской Федерации 16 сентября 1999 г. № 1237, и приказ Министра обороны Российской Федерации от 17 декабря 2012 г. «О мерах по реализации правовых актов по вопросам назначения военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, на воинские должности, освобождению их от воинских должностей, увольнению с военной службы и присвоению им воинских званий», которым утверждён Порядок реализации правовых актов по вопросам назначения военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, на воинские должности, освобождению их от воинских должностей, увольнению с военной службы и присвоению им воинских званий (далее – Порядок).
Согласно абзацу второму п. 5 Порядка (в редакции приказа Министра обороны РФ от 14 декабря 2015 г. № 781, применённой судом в данном деле) назначение военнослужащих на воинские должности заместителей командиров бригад, отвечающих за организацию материально-технического обеспечения, со штатно-должностной категорией до подполковника, капитана 2 ранга включительно и им равные осуществляется приказами заместителя Министра обороны Российской Федерации, отвечающего за организацию материально-технического обеспечения войск (сил).
Исходя из содержания приведённой нормы во взаимосвязи со ст. 102 Устава внутренней службы Вооружённых Сил Российской Федерации, утверждённого Указом Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 г. № 1495, согласно которой заместитель командира полка по вооружению – начальник технической части в мирное и военное время отвечает за техническое обеспечение полка, флотский военный суд посчитал, что М., занимавший должность заместителя командира бригады по вооружению – начальника технической части бригады, назначенный на должность приказом заместителя Министра обороны Российской Федерации, отвечающего за материально-техническое обеспечение войск (сил), мог быть уволен лишь по решению этого же воинского должностного лица либо вышестоящего прямого начальника.
Указанный вывод суда апелляционной инстанции основан на неправильном применении норм материального права.
Принимая обжалуемое решение, суд апелляционной инстанции не учёл, что правовое регулирование отношений, по поводу которых возник спор, непосредственно осуществляется нормами Порядка, подлежащими применению в соответствии с их буквальным содержанием, не допускающим расширительного толкования.
Применённая Тихоокеанским флотским военным судом редакция абзаца второго п. 5 Порядка вступила в силу 31 января 2016 г. по истечении 10 дней после её официального опубликования 20 января 2016 г.
Следовательно, при оценке законности приказа командующего войсками Восточного военного округа от 29 октября 2015 г. об увольнении М. суд неправильно руководствовался ею, поскольку на момент издания приказа содержание названной нормы было иным, а именно: «Назначение военнослужащих на воинские должности заместителей командиров бригад по материально-техническому обеспечению со штатно-должностной категорией до подполковника, капитана 2 ранга включительно и им равные осуществляется приказами заместителя Министра обороны Российской Федерации, отвечающего за организацию материально-технического обеспечения войск (сил)».
Таким образом, исходя из буквального содержания указанной нормы в редакции, подлежащей применению в данном деле, во взаимосвязи с подп. «в» п. 8 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утверждённого Указом Президента Российской Федерации 16 сентября 1999 г. № 1237, заместитель Министра обороны Российской Федерации, отвечающий за организацию материально-технического обеспечения войск (сил), был наделён полномочиями по назначению военнослужащих на воинские должности заместителей командиров бригад по материально-техническому обеспечению со штатно-должностной категорией до подполковника, капитана 2 ранга включительно и увольнению с этих должностей.
Как следует из содержания приказа заместителя Министра обороны Российской Федерации от 7 ноября 2013 г., М. был назначен на должность заместителя командира бригады по вооружению – начальника технической части, которая не является идентичной должности заместителя командира бригады по материально-техническому обеспечению.
Соответственно, особый порядок назначения на данную должность и увольнения с военной службы, установленный абзацем вторым п. 5 Порядка в действующей редакции, на М. не распространялся.
Ссылка суда апелляционной инстанции на ст. 102 Устава внутренней службы Вооружённых Сил Российской Федерации необоснованна, поскольку в данной норме определены обязанности заместителя командира полка по вооружению (инженерно-авиационной службе), а не бригады.
Вместе с тем в соответствии с п. 10 Порядка командующий войсками Восточного военного округа на момент издания приказа обладал полномочиями по назначению на должности и увольнению с военной службы военнослужащих, проходящих службу на всех иных должностях, для которых штатом предусмотрены воинские звания до подполковника, капитана 2 ранга включительно, в органах военного управления, объединениях, соединениях, воинских частях и организациях, находящихся в его непосредственном и прямом подчинении.
Таким образом, оснований для признания незаконными обжалуемых приказов в отношении М. по мотивам превышения должностными лицами полномочий не имеется.
Допущенные нарушения повлияли на исход дела, и без их устранения невозможна защита охраняемых законом публичных интересов, в связи с чем апелляционное определение флотского военного суда Судебной коллегией по делам военнослужащих было отменено и оставлено в силе решение гарнизонного военного суда.

Запрет на исключение уволенного с военной службы военнослужащего из списков части в отсутствие его согласия на это предусмотрен лишь в случае необеспечения его денежным, вещевым и продовольственным обеспечением

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 23 мая 2017 г. № 211-КГ17-14 по заявлению Я. (извлечение)

Решением Владивостокского гарнизонного военного суда от 1 апреля 2016 г. Я. отказано в удовлетворении административного искового заявления, в котором он просил признать незаконным приказ командира воинской части от 21 января 2016 г. об исключении его из списков части в том числе без обеспечения жильём.
Апелляционным определением Тихоокеанского флотского военного суда от 26 мая 2016 г. решение суда отменено с принятием по делу нового решения в части признания незаконным приказа об исключении Я. из списков части до разрешения его жилищного вопроса.
Рассмотрев материалы дела по кассационной жалобе административного ответчика, Судебная коллегия по делам военнослужащих апелляционное определение флотского военного суда отменила и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции, приведя в обоснование следующие доводы.
По делу установлено, что Я. при продолжительности его военной службы свыше 10 лет, будучи уволенным с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями, был исключён из списков части.
При этом Я. был согласен с увольнением с военной службы, однако возражал против его исключения из списков личного состава до обеспечения жилым помещением. То есть нахождение на военной службе истец связывал не с её прохождением, а с реализацией жилищных прав.
В соответствии с п. 1 ст. 23 Федерального закона от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» военнослужащие, общая продолжительность военной службы которых составляет 10 лет и более, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, без их согласия не могут быть уволены с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями в случае отсутствия у них по месту военной службы жилых помещений.
Запрет на исключение уволенного с военной службы военнослужащего из списков части в отсутствие его согласия на это в силу п. 16 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утверждённого Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 г. № 1237, предусмотрен лишь в случае необеспечения его денежным, вещевым и продовольственным обеспечением.
Таким образом, приказ об исключении истца из списков части был издан во исполнение приказа о его увольнении с военной службы, который предметом рассмотрения в рамках данного спора не являлся.
В то же время, как установлено судом апелляционной инстанции, нарушения жилищных прав истца со стороны командования имели место до его увольнения с военной службы и были связаны с нерассмотрением в установленном порядке его жилищного вопроса, а поэтому суд второй инстанции, принимая по делу новое решение, исходил из необходимости восстановления прав истца на обеспечение жильём.
Однако, возлагая на командира воинской части обязанность восстановить истца в списках части в целях реализации его жилищных прав, суд второй инстанции не учёл приведённые положения действующего законодательства, а также фактически не разрешил вопрос о порядке устранения нарушений этих его прав.
Таким образом, принятое судом апелляционной инстанции решение о незаконности исключения истца из списков части не соответствует требованиям ч. 1 ст. 176 КАС РФ о законности и обоснованности судебного решения, основано на неправильном применении норм материального права.

Аннулирование регистрационного номера участника накопительно-ипотечной системы в случае ошибочного открытия именного накопительного счёта возможно только до предоставления участнику накопительно-ипотечной системы средств накоплений, учтённых на этом счёте, то есть до исполнения государством своих обязательств по жилищному обеспечению военнослужащего

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2017 г. № 206-КГ17-4 по заявлению С. (извлечение)

Решением Красноярского гарнизонного военного суда от 29 декабря 2015 г., оставленным без изменения апелляционным определением Западно-Сибирского окружного военного суда от 12 апреля 2016 г., С. отказано в удовлетворении административного искового заявления, в котором он просил признать незаконными действия должностных лиц Управления расквартирования и строительства тыла Главного командования внутренних войск МВД России (далее – Управление расквартирования и строительства), связанные с исключением его из реестра участников накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих (далее – накопительно-ипотечной система), и Федерального государственного казённого учреждения «Федеральное управление накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих» (далее – ФГКУ «Росвоенипотека»), связанные с прекращением перечислений ежемесячных платежей в счёт исполнения обязательств по договору целевого жилищного займа.
В кассационной жалобе С. просил об отмене судебных актов и о принятии по делу нового решения об удовлетворении его требований.
В обоснование жалобы он указал на оставление судами без внимания того обстоятельства, что ошибки, допущенные должностными лицами Управления расквартирования и строительства при включении его в реестр участников накопительно-ипотечной системы, повлёкшие перечисление средств целевого жилищного займа на приобретение им квартиры, не должны ограничивать и нарушать его права на жильё, поскольку приобретённое указанным способом жилое помещение зарегистрировано на его имя, в связи с чем он лишён права на обеспечение жильём другим способом.
Определением заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации – председателя Судебной коллегии по делам военнослужащих кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по делам военнослужащих.
Рассмотрев материалы административного дела, Судебная коллегия по делам военнослужащих пришла к выводу, что судами при рассмотрении дела допущена ошибка в применении норм материального и процессуального права, что выразилось в следующем.
Из дела следует, что С. в августе 1999 г. поступил в военный институт внутренних войск МВД России, в период обучения в сентябре 2000 г. заключил контракт о прохождении военной службы и в августе 2004 г. был назначен на воинскую должность после окончания военного учебного заведения и получения в связи с этим офицерского воинского звания.
В декабре 2005 г. истец включён на основании рапорта в реестр участников накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих, в связи с чем в июле 2012 г. в воинскую часть, в которой он проходит военную службу, из ФГКУ «Росвоенипотека» поступило свидетельство о его праве на получение целевого жилищного займа.
18 октября 2012 г. С. заключил договор с ФГКУ «Росвоенипотека» о предоставлении целевого жилищного займа за счёт накоплений для жилищного обеспечения, а также кредитный договор с ЗАО «Банк Жилищного Финансирования» о предоставлении кредита, согласно которому возврат кредита и уплата процентов за пользование кредитом осуществляется за счёт средств целевого жилищного займа, предоставленного заёмщику в соответствии с Федеральным законом от 20 августа 2004 г. № 117-ФЗ «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих» (далее – Закон о накопительно-ипотечной системе).
После получения целевого жилищного займа и кредита, С. приобрёл в ноябре 2012 г. по договору купли-продажи жилое помещение по месту военной службы.
В марте 2015 г. заместитель руководителя ФГКУ «Росвоенипотека», сославшись на поступившие из Управления расквартирования и строительства сведения об ошибочном включении истца в реестр участников накопительно-ипотечной системы, уведомил его о прекращении с 1 марта 2015 г. ежемесячных платежей в счет исполнения обязательств по ипотечному кредиту и предложил ему возвратить 1 568 541 руб. 70 коп., из которых 1 038 261 руб. 70 коп. составил первоначальный взнос, а 530 280 руб. – средства, перечисленные банку в счёт погашения обязательств по ипотечному кредиту.
Отказывая в удовлетворении заявления С., суд первой инстанции исходил из того, что истец был незаконно включён в реестр участников накопительно-ипотечной системы, в связи с чем действия должностных лиц Управления расквартирования и строительства и ФГКУ «Росвоенипотека» по прекращению ежемесячных платежей в счёт исполнения обязательств по ипотечному кредиту являются правомерными.
Соглашаясь с выводами гарнизонного военного суда, суд апелляционной инстанции дополнительно указал, что законодательство не предусматривает возможность предоставления военнослужащим, ошибочно включённым в реестр участников накопительно-ипотечной системы, продолжать числиться в этом реестре и пользоваться денежными средствами, в том числе в случае заключения военнослужащим договоров о приобретении жилого помещения.
Такие выводы судов основаны на неправильном толковании закона.
Суды обеих инстанций пришли к верному выводу о том, что С., окончивший военно-учебное заведение в августе 2004 г., был ошибочно включен в реестр участников накопительно-ипотечной системы, поскольку в силу ч. 1 и 2 ст. 9 Закона о накопительно-ипотечной системе обязательным условием признания за военнослужащим права на включение в реестр участников накопительно-ипотечной системы является окончание им военно-учебного заведения и присвоение в связи с этим первого воинского звания после 1 января 2015 г.
При этом суды оставили без внимания иные, имеющие значение для дела обстоятельства.
В судебном заседании установлено, что после включения в реестр участников накопительно-ипотечной системы, предоставления в связи с этим от ФГКУ «Росвоенипотека» целевого жилищного займа и получения кредита в ЗАО «Банк Жилищного Финансирования» истец приобрёл по договору купли-продажи жилое помещение.
Это обстоятельство, вопреки выводу судов, является юридически значимым.
В соответствии с ч. 3 ст. 11 Закона о накопительно-ипотечной системе направление кредитору участника накопительно-ипотечной системы средств целевого жилищного займа в целях уплаты первоначального взноса при приобретении с использованием ипотечного кредита (займа) жилого помещения и погашения обязательств по ипотечному кредиту (займу) является исполнением государством своих обязательств по жилищному обеспечению военнослужащего.
Согласно пп. 7, 8 Правил ведения именных накопительных счетов участников накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих, утверждённых постановлением Правительства Российской Федерации от 7 ноября 2005 г. № 655, основанием для закрытия уполномоченным федеральным органом именного накопительного счёта является исключение военнослужащего из реестра участников накопительно-ипотечной системы, а в случае ошибочного открытия указанного счёта уполномоченный федеральный орган аннулирует регистрационный номер участника накопительно-ипотечной системы, при этом средства накоплений для жилищного обеспечения, учтённые на счёте, возвращаются в федеральный бюджет.
В ч. 3 ст. 9 Закона о накопительно-ипотечной системе предусмотрены следующие основания для исключения военнослужащего из реестра участников накопительно-ипотечной системы: увольнение его с военной службы; исключение его из списков личного состава воинской части в связи с его гибелью или смертью, признанием его в установленном законом порядке безвестно отсутствующим или объявлением его умершим; исполнение государством своих обязательств по обеспечению военнослужащего в период прохождения военной службы жилым помещением (за исключением жилого помещения специализированного жилищного фонда) иным предусмотренным нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации способом за счёт средств федерального бюджета.
Содержание названных правовых норм в их взаимосвязи указывает на то, что военнослужащий может быть исключён из реестра участников накопительно-ипотечной системы только при наличии оснований, указанных в законе.
Между тем таких оснований по делу не установлено, в связи с чем отсутствуют основания и для закрытия уполномоченным федеральным органом именного накопительного счёта.
Что касается аннулирования регистрационного номера участника накопительно-ипотечной системы в случае ошибочного открытия именного накопительного счёта, то в силу приведённых норм закона это возможно только до предоставления участнику накопительно-ипотечной системы средств накоплений, учтенных на этом счёте, то есть до исполнения государством своих обязательств по жилищному обеспечению военнослужащего.
В противном случае такой военнослужащий не может быть уверен в стабильности своего официально признанного статуса участника накопительно-ипотечной системы и в том, что приобретённые в силу этого статуса права будут уважаться государством и будут реализованы.
Данный вывод согласуется с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в постановлении от 14 января
2016 г. №1-П, о необходимости соблюдения вытекающих из взаимосвязанных положений ч. 1 ст. 1, ст. 2, ч. 1 ст. 17, ст. 18, ч. 1 ст. 19, чч. 2, 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации принципов поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, которые гарантируют гражданам, что решения принимаются уполномоченными государством органами на основе строгого исполнения законодательных предписаний, а также внимательного и ответственного подхода к оценке фактических обстоятельств, с которыми закон связывает возникновение прав, тщательности при оформлении соответствующих документов, подтверждающих наличие условий, необходимых для реализации этих прав, с тем чтобы гражданин как участник соответствующих правоотношений мог быть уверен в стабильности своего официально признанного статуса и в том, что приобретённые в силу этого статуса права будут уважаться государством и будут реализованы.
Таким образом, действия должностных лиц Управления расквартирования и строительства и ФГКУ «Росвоенипотека», связанные с прекращением исполнения взятых на себя обязательств по жилищному обеспечению истца после фактического включения его в реестр участников накопительно-ипотечной системы и предоставления целевого жилищного займа, на законе не основаны.
Придя к ошибочному выводу о правомерности таких действий, суд необоснованно оставил без выяснения полномочия и вопросы разграничения компетенции между административными ответчиками по реализации прав истца как участника накопительно-ипотечной системы, в связи с чем обжалуемые судебные акты были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение в гарнизонный военный суд.

Проживание членов семьи административного истца в принадлежащей на праве собственности квартире его супруги указывает на необходимость учёта доли занимаемого ими жилого помещения при определении нуждаемости административного истца и его супруги в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня 2017 г. № 202-КГ17-2 по заявлению Т. (извлечение)

Решением 224 гарнизонного военного суда от 29 февраля 2016 г., оставленным без изменения апелляционным определением Ленинградского окружного военного суда от 31 мая 2016 г., удовлетворено административное исковое заявление Т., в котором он просил признать незаконным решение начальника Федерального государственного казённого учреждения «Западное региональное управление жилищного обеспечения» Министерства обороны Российской Федерации (далее – Управление ФГКУ «Западрегионжильё») от 31 декабря 2015 г. о снятии его вместе с супругой с учёта нуждающихся в жилом помещении.
Рассмотрев материалы дела по кассационной жалобе представителя административного ответчика, Судебная коллегия по делам военнослужащих не нашла оснований для удовлетворения кассационной жалобы.
Из материалов дела следует, что Т. после окончания в августе 1982 г. высшего военного училища до ноября 2011 г. проходил военную службу на Северном флоте, после чего был назначен заместителем Главнокомандующего Военно-Морским Флотом Вооружённых Сил Российской Федерации по вооружению и переведен в г. Москву, а в связи с переводом Главного Командования Военно-Морским Флота Вооружённых Сил Российской Федерации в г. Санкт-Петербург – переведён в октябре 2013 г. в г. Санкт-Петербург.
Занимаемые жилые помещения в период военной службы на Северном флоте Т. сдал в установленном порядке, а по новому месту военной службы был обеспечен служебным жильём.
Супруга административного истца в период брака, в мае 2002 г., приобрела в г. Санкт-Петербурге в собственность двухкомнатную квартиру общей площадью 46,6 кв. м, в которую вселила своего и административного истца сына – Т., его супругу и двух внуков, после чего 16 июля 2010 г. подарила эту квартиру сыну. Другого жилья в собственности и пользовании Т. и его супруга не имели.
Решением врид директора Департамента жилищного обеспечения Министерства обороны Российской Федерации от 2 июля 2012 г. Т. на основании заявления был поставлен вместе с супругой на учёт нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма в избранном месте жительства в г. Москве, с учётом находившейся у его супруги до июля 2010 г. в собственности квартиры (до 16 июля 2015 г. – на основании ст. 53 ЖК РФ).
Приказом Министра обороны Российской Федерации от 7 октября 2013 г. Т. уволен с военной службы в запас по собственному желанию с оставлением в списках очередников на получение жилой площади в избранном месте жительства.
В октябре 2015 г. Т. обратился к директору Департамента жилищного обеспечения Министерства обороны Российской Федерации с заявлением о внесении изменений в реестр военнослужащих, нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, изменив избранное им место жительство после увольнения с военной службы на г. Санкт-Петербург.
Решением начальника Управления ФГКУ «Западрегионжильё» от 31 декабря 2015 г. Т. снят с жилищного учёта ввиду отсутствия оснований для постановки на жилищный учёт, а также его увольнения с военной службы до истечения пятилетнего срока, предусмотренного ст. 53 ЖК РФ.
Удовлетворяя заявление административного истца о признании названного решения незаконным, суд первой инстанции исходил из того, что проживавшие в принадлежащей на праве собственности супруги административного истца квартире сын, невестка и внуки были вселены в качестве членов семьи собственника, в связи с чем они подлежали учёту при определении доли общей площади жилого помещения, приходящейся на Т. и его супругу. Поскольку на каждого из членов семьи собственника жилого помещения приходилось менее учётной нормы площади жилого помещения, суд признал правомерным решение жилищного органа о постановке административного истца на жилищный учёт с учётом жилого помещения, которым в июле 2010 г. распорядилась его супруга.
С выводами суда первой инстанции согласился окружной военный суд.
Такие выводы судов соответствуют материалам дела и основаны на правильном применении норм материального права.
Согласно ч. 1 ст. 30 ЖК РФ собственник жилого помещения осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему на праве собственности жилым помещением в соответствии с его назначением и пределами его использования, которые установлены ЖК РФ.
Частью 1 ст. 31 ЖК РФ определено, что к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и в исключительных случаях иные граждане могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи.
Вселённые собственником жилого помещения члены его семьи, в силу ч. 2 ст. 31 ЖК РФ, имеют право пользования данным жилым помещением наравне с его собственником, если иное не установлено соглашением между собственником и членами его семьи.
В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» разъяснено, что вопрос о признании лица членом семьи собственника жилого помещения судам следует разрешать с учётом положений ч. 1 ст. 31 ЖК РФ, исходя из того, что для признания перечисленных в данной норме лиц, вселённых собственником в жилое помещение, членами его семьи достаточно установления только факта их совместного проживания с собственником в этом жилом помещении и не требуется установления фактов ведения ими общего хозяйства с собственником жилого помещения, оказания взаимной материальной и иной поддержки.
Данное разъяснение сделано применительно к ситуации наличия у собственника единственного жилого помещения для проживания.
В суде установлено, что супруга Т. вселила в принадлежащую ей на праве собственности квартиру своего сына, его супругу и детей без заключения какого-либо соглашения, определяющего их права иначе, чем это предусмотрено ЖК РФ.
Сам Т. в этот период проходил военную службу в г. Северодвинске Архангельской области, где проживал вместе с супругой в предоставленном им за счёт Министерства обороны Российской Федерации жилом помещении.
В судебном заседании Т. пояснил, что его сын, невестка и внуки были вселены в принадлежащее его супруге на праве собственности жилое помещение именно в качестве членов семьи. Это заявление не было опровергнуто допрошенной в судебном заседании в качестве свидетеля супругой административного истца.
При таких данных факт вселения сына административного истца, его супруги и их детей в принадлежавшую на праве собственности супруги Т. квартиру в качестве членов семьи сомнений не вызывает.
Это обстоятельство имеет существенное значение для дела, поскольку проживание названных лиц в принадлежащей на праве собственности квартире супруги административного истца в качестве членов семьи указывает на необходимость учёта доли занимаемого ими жилого помещения при определении нуждаемости Т. и его супруги в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма.
В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 51 ЖК РФ основаниями для признания граждан нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, является обеспеченность общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учётной нормы.
Из материалов дела следует, что на момент отчуждения принадлежащей супруги административного истца квартиры в ней проживало четыре члена её семьи и на всех них, а также на Т. и его супругу приходилось по 7,7 кв. м.
Согласно ст. 9 Закона г. Москвы от 14 июня 2006 г. № 29 «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения» учётная норма площади жилого помещения на одного человека в г. Москве установлена в размере 10 квадратных метров площади жилого помещения.
В силу ст. 3 Закона Санкт-Петербурга от 19 июля 2005 г. № 407-65 «О порядке ведения учёта граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и предоставлении жилых помещений по договорам социального найма в Санкт-Петербурге» учётная норма площади жилого помещения на одного человека в г. Санкт-Петербурге составляет 9 квадратных метров общей площади жилого помещения.
Следовательно, как при постановке на жилищный учёт в период прохождения военной службы в г. Москве, так и при перемене места жительства после увольнения с военной службы в г. Санкт-Петербурге административный истец являлся нуждающимся в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма.
При таких данных решение врид директора Департамента жилищного обеспечения Министерства обороны Российской Федерации от 2 июля 2012 г. о постановке Т. вместе с супругой на учёт нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма в избранном месте жительства, с учётом находившейся у его супруги до июля 2010 г. в собственности квартиры является правильным, а решение начальника Управления ФГКУ «Западрегионжильё» от 31 декабря 2015 г. о снятии административного истца с учёта нуждающихся в жилых помещениях не основано на законе.
В связи с изложенным суд первой инстанции правомерно признал незаконным оспариваемое решение жилищного органа о снятии административного истца с учёта нуждающихся в жилом помещении, восстановив его права на обеспечение жильём в избранном месте жительства после увольнения с военной службы.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих оставила без изменения судебные акты по административному исковому заявлению Т., а кассационную жалобу представителя административного ответчика – без удовлетворения.

Обеспеченность военнослужащего жильём в соответствующем близлежащем к месту прохождения военной службы населённом пункте не порождает у него права на получение служебного жилого помещения

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2017 г. № 201-КГ 17-15 по заявлению К. (извлечение)

Апелляционным определением Московского окружного военного суда от 7 июля 2016 г. отменено решение гарнизонного военного суда об отказе в удовлетворении административного искового заявления К., в котором он просил признать незаконным отказ начальника отделения (территориального, г. Владимир) Федерального государственного казённого учреждения «Западное региональное управление жилищного обеспечения» Министерства обороны Российской Федерации (далее – Управление ФГКУ «Западрегионжильё») от 14 января 2016 г. в принятии его на учёт нуждающихся в обеспечении служебными жилыми помещениями.
По делу принято новое решение об удовлетворении административного искового заявления в указанной части.
Рассмотрев дело по кассационной жалобе представителя начальника ФГКУ «Западрегионжильё», Судебная коллегия по делам военнослужащих пришла к выводу, что при рассмотрении дела судами была допущена ошибка в применении норм материального права, что выразилось в следующем.
Из материалов дела следует, что К., проходящий военную службу по контракту в воинской части, дислоцированной в пос. Пакино Ковровского района Владимирской области, с октября 1994 г. зарегистрирован по месту жительства в г. Коврове Владимирской области в квартире общей площадью 62,9 кв.м, которая принадлежит на праве собственности его матери. Супруга административного истца с декабря 1995 г. зарегистрирована по месту жительства в принадлежащей её отцу на праве собственности квартире в том же населённом пункте общей площадью 63,1 кв.м.
14 января 2016 г. начальник территориального отделения ФГКУ «Западрегионжильё» принял решение об отказе в принятии К. с женой на учёт нуждающихся в обеспечении служебными жилыми помещениями в связи с наличием у него и у его супруги права пользования жилыми помещениями, расположенными в близлежащем к месту прохождения им военной службы населённом пункте – в г. Коврове Владимирской области.
Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, и удовлетворяя заявленные требования о признании указанного решения жилищного органа незаконным, исходил из того, что пос. Пакино и г. Ковров являются различными населёнными пунктами, не имеют общих границ, административный истец и его жена обеспечены жилыми помещениями, находящимися за пределами населённого пункта, в котором К. проходит военную службу, а поэтому он имеет право на принятие на учёт нуждающихся в предоставлении служебных жилых помещений.
Такой вывод окружного военного суда основан на неправильном истолковании закона.
В суде установлено, что пос. Пакино и г. Ковров расположены в границах одного муниципального образования – Ковровского района Владимирской области, районным центром которого является г. Ковров, эти населённые пункты удалены друг от друга на расстояние, не превышающее 10 км, и имеют общую развитую транспортную инфраструктуру.
В соответствии с ч. 2 ст. 99 ЖК РФ специализированные жилые помещения предоставляются по установленным этим кодексом основаниям гражданам, не обеспеченным жилыми помещениями в соответствующем населённом пункте.
Согласно абзацу второму п. 1 ст. 15 Федерального закона от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» военнослужащим - гражданам, проходящим военную службу по контракту, и совместно проживающим с ними членам их семей предоставляются не позднее трёхмесячного срока со дня прибытия на новое место военной службы служебные жилые помещения по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации. Служебные жилые помещения предоставляются в населённых пунктах, в которых располагаются воинские части, а при отсутствии возможности предоставить служебные жилые помещения в указанных населённых пунктах – в других близлежащих населённых пунктах.
Исходя из системного толкования приведённых положений законодательства, обеспеченность военнослужащего жильём в соответствующем близлежащем к месту прохождения военной службы населённом пункте не порождает у него права на получение служебного жилого помещения, а поэтому обстоятельства, указанные в апелляционном определении и на которые ссылается административный истец, юридически значимыми для данного дела не являются.
При таких обстоятельствах дела оснований для удовлетворения административного искового заявления не имелось.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации отменила апелляционное определение Московского окружного военного суда от 7 июля 2016 г. по административному исковому заявлению К. и оставила в силе решение Владимирского гарнизонного военного суда от 26 апреля 2016 г. по данному делу.

Направление военнослужащих на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей осуществляется на основании их рапорта при соблюдении установленных сроков

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2017 г. № 202-КГ17-1 по заявлению С. (извлечение)

Решением Санкт-Петербургского гарнизонного военного суда от 9 сентября 2015 г. удовлетворено административное исковое заявление С., в котором он просил возложить на командира воинской части обязанность по направлению его на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей.
Апелляционным определением Ленинградского окружного военного суда от 17 декабря 2015 г. решение суда первой инстанции отменено и принято новое решение об отказе С. в удовлетворении заявленных требований.
Постановлением президиума Ленинградского окружного военного суда от 31 августа 2016 г. апелляционное определение отменено и оставлено в силе решение гарнизонного военного суда.
Рассмотрев дело по кассационной жалобе представителя командира воинской части, Судебная коллегия по делам военнослужащих отменила решение гарнизонного военного суда и постановление президиума окружного военного суда, оставив в силе апелляционное определение окружного военного суда об отказе в удовлетворении требований С., приведя в обоснование следующие доводы.
Из материалов дела следует, что С. в 2010 г. достиг предельного возраста пребывания на военной службе, 24 ноября 2013 г. у него истёк срок действия контракта, заключённого сверх предельного возраста, а в заключении нового контракта ему было отказано, о чём истец был извещён 5 августа 2013 г.
Приказом командира воинской части от 9 октября 2013 г. в связи с проведением организационно-штатных мероприятий С. с 14 сентября 2013 г. зачислен в распоряжение названного должностного лица.
В связи с предстоящим увольнением с военной службы с С. 9 октября 2013 г. проведена беседа, в ходе которой он, имея право выбора основания увольнения (по возрасту, по истечении срока контракта, по состоянию здоровья, в связи с организационно-штатными мероприятиями), отказался от увольнения без предоставления жилья по избранному месту жительства. Иных просьб, в том числе о направлении его на профессиональную переподготовку, С. не выразил.
Впервые с рапортом о направлении на профессиональную переподготовку С. обратился только 28 октября 2014 г., на который 17 декабря
2014 г. получил устный отказ со ссылкой на пропуск установленного срока.
21 апреля 2015 г. С. вновь обратился с рапортом о направлении на профессиональную переподготовку, на который 21 мая 2015 г. получил письменный отказ со ссылкой на пропуск срока подачи рапорта.
После этого С. был уволен с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями и исключён из списков части.
Удовлетворяя требования административного истца и признавая незаконным отказ командира воинской части в направлении С. на профессиональную переподготовку, суды первой и кассационной инстанций исходили из того, что законодательство не предусматривает возможности отказа военнослужащему соответствующей категории в направлении на профессиональную переподготовку по причине несоблюдения сроков подачи рапорта об этом, а в ходе судебного разбирательства ответчик не представил доказательств, подтверждающих дату ознакомления истца с выпиской из приказа о внесении изменений в штат воинской части.
Однако данные выводы судов основаны на неправильном толковании норм материального права и противоречат материалам дела.
Гарантируя в п. 4 ст. 19 Федерального закона от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» право отдельных категорий военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей без взимания с них платы за обучение, законодатель определение порядка и условий реализации этого права отнёс к исключительной компетенции Министерства обороны Российской Федерации или иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба.
В ФСБ России порядок и условия реализации военнослужащими органов федеральной службы безопасности, проходящими военную службу по контракту, права на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей регламентирован Инструкцией о порядке и условиях реализации военнослужащими органов федеральной службы безопасности, проходящими военную службу по контракту, права на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей, утверждённой приказом ФСБ России от 26 января 2009 г. № 22 (далее – Инструкция).
В частности, п. 2 Инструкции определяет, что направление военнослужащих на профессиональную переподготовку осуществляется на основании их рапорта при соблюдении условий, приведённых в п. 4 ст. 19 Федерального закона от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих».
Сроки подачи таких рапортов военнослужащими, изъявившими желание пройти профессиональную переподготовку, определены в п. 15 Инструкции, в соответствии с которым военнослужащие подают рапорт по команде:
увольняемые с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе или по истечении срока военной службы – не позже чем за год до наступления предельного возраста пребывания на военной службе или истечения срока военной службы (в случае отказа в заключении с указанными военнослужащими нового контракта – не позднее 10 календарных дней с даты ознакомления с принятым в отношении их решением);
увольняемые с военной службы по состоянию здоровья – не позднее
10 календарных дней с даты ознакомления с вынесенным военно-врачебной комиссией заключением о признании их негодными (ограниченно годными) к военной службе;
увольняемые с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями – не позднее 10 календарных дней с даты ознакомления с приказом (выпиской из приказа) о внесении изменений в штат органа безопасности.
Как установлено по делу, 24 ноября 2013 г. у С. истёк срок действия контракта, заключённого сверх предельного возраста, а в заключении с ним нового контракта ему было отказано, данное решение было доведено до сведения административного истца 5 августа 2013 г.
Следовательно, С. вправе был заявить о своём желании пройти профессиональную переподготовку не позднее 15 августа 2013 г.
Кроме того, с 14 сентября 2013 г. занимаемая административным истцом воинская должность была сокращена, о чём ему было сообщено в ходе беседы 9 октября 2013 г. Однако в рапорте и в листе беседы от того же числа С. заявил лишь о том, что возражает против увольнения с военной службы по возрасту, по истечении срока контракта, по состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями без предоставления жилья в избранном месте жительства в г. Москве. Других просьб он не выразил.
Таким образом, о состоявшихся организационно-штатных мероприятиях, в результате которых подразделение ФСБ России, в котором С. проходил военную службу, было сокращено, в связи с чем у него появилось основание увольнения – в связи с организационно-штатными мероприятиями, административному истцу стало известно 9 октября 2013 г. в ходе проведённой с ним беседы.
В дальнейшем С. изменил своё решение о месте жительства после увольнения с военной службы и попросил обеспечить его жильём в г. Санкт-Петербурге, где в 2014 г. ему и была предоставлена квартира. Только после выделения ему квартиры в г. Санкт-Петербурге, прохождения военно-врачебной комиссии, использования отпусков в году увольнения С. обратился с рапортом, в котором просил направить его на профессиональную переподготовку по специализации «бизнес-администрирование».
Приведённые обстоятельства с учётом должностного положения административного истца, зачисления его в распоряжение именно в связи с организационно-штатными мероприятиями, доведения до его сведения информации о сокращении занимаемой должности в связи с упразднением подразделения, в котором он проходил военную службу, проведения с ним беседы о предстоящем увольнении и написания им самим рапорта с приведением в нём одного из оснований увольнения с военной службы – в связи с организационно-штатными мероприятиями объективно свидетельствуют о том, что ещё в октябре 2013 г. С. знал о проведённых организационно-штатных мероприятиях и изменениях в штате органа безопасности, в связи с чем имел реальную возможность своевременно обратиться к командованию с рапортом о направлении на профессиональную переподготовку.
Поэтому вывод суда апелляционной инстанции о нарушении административным истцом самим срока подачи рапорта о направлении его на профессиональную переподготовку по одной из гражданских специальностей и, как следствие, установленного Инструкцией порядка и условий реализации военнослужащими данного права является правильным.

Неизвещение административного истца о времени и месте судебного заседания апелляционной инстанции повлекло отмену апелляционного определения

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 18 мая 2017 г. № 201-КГ17-20 по заявлению К. (извлечение)

Решением Московского гарнизонного военного суда от 18 февраля 2016 г. отказано в удовлетворении административного искового заявления К., в котором он просил признать незаконными приказы воинского должностного лица об увольнении с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями и исключении из списков части соответственно.
Апелляционным определением Московского окружного военного суда от 19 мая 2016 г. решение гарнизонного военного суда в части отказа в удовлетворении заявления об отмене приказа об исключении административного истца из списков части отменено и по делу принято новое решение об удовлетворении заявления в указанной части. В остальном решение оставлено без изменения.
В кассационной жалобе К., указав на ненадлежащее извещение его о судебном заседании суда апелляционной инстанции, а также на отсутствие его согласия с увольнением без обеспечения жилым помещением, просил судебные акты отменить.
Рассмотрев материалы дела, Судебная коллегия по делам военнослужащих отменила апелляционное определение окружного военного суда и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 14 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации административное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, при этом ст. 45 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации предусмотрены процессуальные права лиц, участвующих в деле, в частности право представлять доказательства, до начала судебного разбирательства знакомиться с доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в этом деле, и с доказательствами, истребованными в том числе по инициативе суда, участвовать в исследовании доказательств, заявлять ходатайства, давать объяснения суду в устной и письменной форме.
Эти права обеспечиваются надлежащим извещением лиц, участвующих в деле, о месте и времени судебного заседания.
Согласно ч. 1 ст. 140 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации в случае разбирательства административного дела в судебном заседании о времени и месте судебного заседания обязательно извещаются лица, участвующие в деле, иные участники судебного разбирательства.
Аналогичное требование закреплено в ч. 2 ст. 306 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, согласно которой, установив, что административное дело подготовлено к судебному разбирательству, суд апелляционной инстанции извещает лиц, участвующих в деле, о времени и месте рассмотрения жалобы в апелляционном порядке, а в случае, если дело рассмотрено в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещённых надлежащим образом о времени и месте судебного заседания, то на основании п. 2 ч. 1 ст. 310 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации судебный акт подлежит безусловной отмене.
Из материалов дела следует, что после поступления 21 апреля 2016 г. административного дела по заявлению К. в окружной военный суд апелляционное судебное заседание по его рассмотрению назначено на 19 мая 2016 г. в помещении Московского окружного военного суда, о чём заявителю 25 апреля 2016 г. направлено письменное извещение по адресу, указанному в его заявлении.
Однако письменное извещение в дальнейшем было возвращено в суд в связи с невручением адресату, а данных о том, что извещение не было вручено истцу по обстоятельствам, зависящим от него, а также свидетельствующих об уведомлении истца о судебном заседании иным способом, в деле не содержится.
Из изложенного следует, что судом апелляционной инстанции в нарушение ст. 14, 45 и 306 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации дело было рассмотрено в отсутствие истца, не извещённого о времени и месте судебного заседания, что свидетельствует о нарушении судом норм процессуального права, которое повлияло на исход административного дела и без устранения которого невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов К.

ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

Материальный ущерб, возникший в воинской части вследствие ненадлежащего исполнения обязанностей как работником, с которым заключён договор о полной материальной ответственности, так и его командирами (начальниками) – военнослужащими, не принявшими необходимых мер к предотвращению утраты имущества, взыскивается исходя из установленной степени ответственности каждого из них в размере причинённого ущерба

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2017 г. № 205-КГ17-1 по иску к М. (извлечение)

Решением Краснодарского гарнизонного военного суда от 29 июля 2015 г. с учётом внесённых изменений судом апелляционной инстанции удовлетворён частично иск командира воинской части о взыскании с М. 610 490 руб. 47 коп. в счёт возмещения материального ущерба, причинённого в связи с утратой материальных ценностей.
Рассмотрев материалы дела по кассационной жалобе М., Судебная коллегия по делам военнослужащих судебные постановления отменила, дело направила на новое рассмотрение в Краснодарский гарнизонный военный суд в ином составе судей, указав в обоснование следующее.
Из материалов дела следует, что М. работал кладовщиком вещевого склада воинской части и с ним был заключён договор о полной материальной ответственности за недостачу вверенного ему имущества.
В результате проведённой инвентаризации вещевого имущества воинской части была выявлена недостача вещевого имущества на сумму 954 648 руб. 07 коп.
Приказом командира воинской части, изданным на основании материалов административного расследования, установлено, что недостача вещевого имущества образовалась вследствие халатного исполнения должностных обязанностей М. и отсутствия надлежащего контроля со стороны начальника вещевой службы воинской части Ш., а также слабого контроля за деятельностью подчинённых должностных лиц помощником командира воинской части по материально-техническому обеспечению Б.
В связи с этим на основании названного приказа Б. и Ш. привлечены к ограниченной материальной ответственности в размере одного оклада месячного денежного содержания и одной месячной надбавки за выслугу лет в счёт частичного возмещения ими причинённого государству материального ущерба.
Другим приказом командира воинской части, изданным по результатам проверки хозяйственной деятельности воинской части и инвентаризации материальных средств, действительная сумма недостачи вещевого имущества составила 610 701 руб. 70 коп., в том числе у М. – 610 490 руб. 47 коп., у заведующей вещевым складом М.А. – 211 руб. 23 коп.
Удовлетворяя исковое заявление командира воинской части (с учётом уменьшения судом апелляционной инстанции суммы ущерба на 211 руб.
23 коп.), суд исходил из того, что утраченное вещевое имущество было вверено М. под отчёт, в связи с чем в силу закона он подлежит привлечению к материальной ответственности в размере действительного ущерба.
Однако такой вывод сделан судом без учёта имеющих значение для дела обстоятельств и основан на неправильном применении норм материального права.
В суде установлено, что недостача вещевого имущества воинской части образовалась вследствие халатного исполнения должностных обязанностей не только М., но и начальника вещевой службы воинской части Ш., а также помощника командира воинской части по материально-техническому обеспечению Б., в связи с чем с них в счёт частичного возмещения причинённого государству материального ущерба были взысканы по одному окладу месячного денежного содержания и одной месячной надбавке за выслугу лет.
Эти обстоятельства являлись юридически значимыми для дела.
Согласно ст. 238 Трудового кодекса Российской Федерации работник обязан возместить работодателю причинённый ему прямой действительный ущерб, под которым понимается реальное уменьшение наличного имущества работодателя или ухудшение состояния указанного имущества, а также необходимость для работодателя произвести затраты либо излишние выплаты на приобретение, восстановление имущества либо на возмещение ущерба, причинённого работником третьим лицам.
Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 4 Федерального закона от 12 июля 1999 г. № 161-ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих» командиры (начальники), нарушившие своими приказами (распоряжениями) установленный порядок учёта, хранения, использования, расходования, перевозки имущества или не принявшие необходимых мер к предотвращению его хищения, уничтожения, повреждения, порчи, излишних денежных выплат, что повлекло причинение ущерба, несут материальную ответственность в размере причинённого ущерба, но не более одного оклада месячного денежного содержания и одной месячной надбавки за выслугу лет.
Содержание названных законодательных норм в их взаимосвязи указывает на то, что материальный ущерб, возникший в воинской части вследствие ненадлежащего исполнения обязанностей как работником, с которым заключён договор о полной материальной ответственности, так и его командирами (начальниками) – военнослужащими, не принявшими необходимых мер к предотвращению утраты имущества, взыскивается в долевом порядке исходя из установленной степени ответственности каждого из них.
Поскольку по решению командира воинской части на военнослужащих этой же части Ш. и Б. возложена обязанность по частичному возмещению ущерба, вызванного недостачей вещевого имущества, удержанная с них сумма не может быть повторно взыскана с М. В ином случае размер взысканий в счёт возмещения причинённого ущерба превысит прямой действительный ущерб, что не основано на законе.
Следовательно, суду необходимо было установить не только реальную сумму причинённого государству материального ущерба, но и размер суммы, взысканной с Ш. и Б. в счет частичного возмещения указанного ущерба, и только после этого решить вопрос о размере подлежащей взысканию суммы ущерба с М. Однако этого по делу сделано не было.
Из представленных в суд и исследованных в судебном заседании материалов также осталось неясным, в связи с чем была уменьшена сумма материального ущерба в размере 954 648 руб. 07 коп., установленная по результатам инвентаризации вещевого имущества воинской части, до 610 490 руб. 47 коп., и учтены ли при этом суммы, подлежащие взысканию с Ш. и Б. в счёт частичного возмещения указанного ущерба.
Кроме того, в соответствии со ст. 246 Трудового кодекса Российской Федерации размер ущерба, причинённого работодателю при утрате и порче имущества, определяется по фактическим потерям, исчисляемым исходя из рыночных цен, действующих в данной местности на день причинения ущерба, но не ниже стоимости имущества по данным бухгалтерского учёта с учётом степени износа этого имущества.
Между тем в материалах дела отсутствуют данные об учёте степени износа утраченного вещевого имущества, а суд первой инстанции это обстоятельство не проверил. Изложенные нарушения оставлены без внимания и судом апелляционной инстанции.

Неправильное определение судом обстоятельств, имеющих значение для дела, повлекло отмену судебных постановлений

Определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 23 мая 2017 г. № 209-КГ17-2 по иску А. (извлечение)

Решением 26 гарнизонного военного суда от 22 апреля 2016 г., оставленным без изменения апелляционным определением 3 окружного военного суда от 19 июля 2016 г., отказано в удовлетворении иска А. к федеральному государственному унитарному предприятию «Государственный космический научно-производственный центр имени М.В. Хруничева» (далее – ФГУП «ГКНПЦ») о восстановлении прежней должности мойщика посуды и взыскании среднемесячного заработка за время вынужденного прогула на работе.
Рассмотрев материалы дела по кассационной жалобе А., Судебная коллегия по делам военнослужащих пришла к выводу о необходимости отмены судебных постановлений по следующим основаниям.
Из материалов дела следует, что А. на основании трудового договора осуществляла трудовую деятельность в ФГУП «ГКНПЦ» на должности мойщика посуды в штате работников отдела (столовая) завода по эксплуатации ракетно-космической техники.
24 декабря 2015 г. А. под роспись была уведомлена о сокращении её должности и предстоящем увольнении. В тот же день она дала согласие на перевод на другую должность (уборщика производственных и служебных помещений), однако при назначении на данную должность работодателем отдано предпочтение другому сотруднику – Н., а А. приказом ФГУП «ГКНПЦ» от 25 февраля 2016 г. уволена с занимаемой должности в связи с сокращением штата работников организации.
Отказывая А. в удовлетворении исковых требований о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, суд первой инстанции пришёл к выводу о том, что истец уволена с занимаемой должности в соответствии с требованиями закона, поскольку порядок увольнения ответчиком не нарушен, о предстоящем увольнении она предупреждена за два месяца, согласие профсоюзного комитета ФГУП «ГКНПЦ» на расторжение трудового договора с А. получено, на вакантную должность, с переводом на которую А. согласилась, назначен другой сотрудник, имеющий по сравнению с ней преимущественное право на оставление на работе, а от иных должностей, соответствующих её квалификации, она отказалась.
Суд апелляционной инстанции с решением суда согласился.
Между тем такой вывод судов основан на неправильном применении норм материального права и произведён с нарушением норм процессуального права.
Согласно п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае сокращения численности или штата работников организации.
В пункте 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» разъяснено, что расторжение трудового договора с работником по п. 2 ч. 1 ст. 81 Кодекса возможно при условии, что он не имел преимущественного права на оставление на работе (ст. 179 ТК РФ), был предупреждён персонально и под роспись не менее чем за два месяца о предстоящем увольнении (ч. 2 ст. 180 ТК РФ).
В соответствии с чч. 1, 2 ст. 179 ТК РФ при сокращении численности или штата работников преимущественное право на оставление на работе предоставляется работникам с более высокой производительностью труда и квалификацией. При равной производительности труда и квалификации предпочтение в оставлении на работе отдаётся: семейным – при наличии двух или более иждивенцев (нетрудоспособных членов семьи, находящихся на полном содержании работника или получающих от него помощь, которая является для них постоянным и основным источником средств к существованию); лицам, в семье которых нет других работников с самостоятельным заработком; работникам, получившим в период работы у данного работодателя трудовое увечье или профессиональное заболевание; инвалидам Великой Отечественной войны и инвалидам боевых действий по защите Отечества; работникам, повышающим свою квалификацию по направлению работодателя без отрыва от работы.
С учётом приведённых норм материального права юридически значимым обстоятельством для правильного разрешения спора являлось исполнение ответчиком требований ст. 179 ТК РФ об определении преимущественного права истца по сравнению с другими сотрудниками организации на оставление на работе с учётом производительности труда, уровня квалификации, образования, профессиональных качеств и других обстоятельств.
Однако суд первой инстанции указанные нормы материального права применил неправильно, ошибочно определив и юридически значимые обстоятельства для разрешения дела.
Согласно приказу ФГУП «ГКНПЦ» от 13 ноября 2015 г. о сокращении численности и штата работников завода в столовой, в которой работала А., сокращению подлежали две должности мойщика посуды, в связи с чем была создана комиссия по определению преимущественного права на оставление на работе и определен её состав.
Таким образом, в распоряжении у суда имелись сведения о том, что сокращению подлежали не все должности мойщика посуды в отделе, где работала А.
Данное обстоятельство имеет существенное значение для дела, поскольку в этом случае судом должно было быть проверено наличие у А. преимущественного права на оставление на работе по сравнению с другими сотрудниками, замещающими должности мойщика посуды, а не должность уборщика производственных и служебных помещений.
Однако в материалах дела отсутствует и судом не исследовано штатное расписание завода, в связи с чем количество штатных должностей категории «мойщик посуды» в столовой судом не установлено.
Также судом не определён и не проверен перечень лиц, по сравнению с которым комиссия пришла к заключению об отсутствии у А. преимущественного права на оставление на работе в связи с сокращением численности и штата работников столовой, как не дана оценка и обоснованности этого заключения.
Изложенное свидетельствует о том, что суд надлежащим образом не проверил соблюдение ответчиком процедуры увольнения истца с работы с точки зрения выполнения положений, определённых чч. 1, 2 ст. 179 ТК РФ, нарушив право А. на судебную защиту.
Кроме того, суд апелляционной инстанции не оценил доводы истца в апелляционной жалобе о том, что на момент сокращения двух должностей мойщика посуды в столовой работало 8 мойщиков посуды.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих отменила обжалуемые судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

АПЕЛЛЯЦИОННАЯ ИНСТАНЦИЯ

Повторное участие судьи в рассмотрении уголовного дела
недопустимо
Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 4 мая 2017 г.
№ 203-АПУ17-12 по уголовному делу в отношении М. (извлечение)
По приговору Приволжского окружного военного суда от 25 ноября 2016 г. М. признан виновным и осуждён, в том числе за подстрекательство двух лиц к участию в деятельности организации, признанной в соответствии с законодательством Российской Федерации террористической.
Рассмотрев дело по апелляционной жалобе защитника осуждённого, Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор отменила и передала уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд со стадии судебного разбирательства в ином составе суда.
В обоснование Судебная коллегия по делам военнослужащих указала следующее.
В соответствии с п. 2 ст. 38915, п. 2 ч. 2 ст. 38917 УПК РФ основанием для отмены обвинительного приговора в апелляционном порядке является вынесение его незаконным составом суда.
Согласно ч. 2 ст. 61 УПК РФ судья не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если имеются обстоятельства, дающие основания полагать, что он лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе данного дела. В частности, как предусмотрено ст. 63 УПК РФ, исключается повторное участие судьи в рассмотрении уголовного дела.
В силу общепризнанных принципов справедливого, независимого, объективного и беспристрастного правосудия, закреплённых в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также положений ст. 63 УПК РФ в их конституционно-правовом толковании, повторное участие судьи в рассмотрении уголовного дела (поскольку оно было связано с оценкой ранее уже исследовавшихся с его участием обстоятельств по делу) является недопустимым во всех случаях, в том числе и при рассмотрении уголовных дел в особом порядке судебного разбирательства и вне зависимости от того, было или не было отменено вышестоящим судом ранее принятое с участием этого судьи решение.
В противном случае высказанная судьёй в процессуальном решении позиция о наличии или об отсутствии события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, о достаточности собранных доказательств ограничивала бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу и постановлении приговора или иного судебного решения и таким образом могла бы поставить под сомнение объективность и беспристрастность судьи.
Данные положения при производстве по уголовному делу в отношении М. соблюдены не были.
Как следует из материалов уголовного дела, М. обвинялся органами предварительного расследования и признан судом виновным в том числе в склонении Х. и Ш. к участию в деятельности организации, признанной в соответствии с законодательством Российской Федерации террористической.
Указанные действия М. в рамках предъявленного ему обвинения квалифицированы судом по ч. 4 ст. 33, ч. 2 ст. 2055 УК РФ (в редакции Федерального закона от 2 ноября 2013 г. № 302-ФЗ) как подстрекательство Х. и Ш. к участию в деятельности террористической организации.
Вместе с тем 7 февраля 2017 г. (до рассмотрения этого уголовного дела) Приволжским окружным военным судом в составе тех же судей были постановлены в особом порядке принятия судебного решения приговоры в отношении Х. и Ш., которые признаны виновными в приготовлении к участию в деятельности организации, признанной в соответствии с законодательством Российской Федерации террористической, – преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 30, ч. 2 ст. 2055 УК РФ. Данные приговоры вступили в законную силу.
Как следует из приговоров в отношении Х. и Ш., преступление каждый из них совершил при подстрекательстве М., то есть в силу ст. 33 УК РФ – в соучастии с ним.
Несмотря на то, что уголовные дела в отношении Х. и Ш. рассмотрены по правилам гл. 40 УПК РФ без исследования и оценки в общем порядке собранных по делу доказательств, суд как по этим делам, так и по рассмотренному в общем порядке делу в отношении М. оценивал обоснованность обвинения соучастников преступления, излагая в судебных решениях выводы относительно одних и тех же событий по одним и тем же вопросам, подлежащим разрешению при постановлении приговора.
При этом в приговорах в отношении Х. и Ш. судом указано, что обвинение, с которым согласились подсудимые, обоснованно и подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу.
Таким образом, в нарушение требований ч. 1 ст. 63 УПК РФ в её конституционно-правовом смысле судьи, ранее принимавшие участие в рассмотрении уголовных дел в отношении Х. и Ш. и высказавшие свою позицию в приговорах относительно наличия события преступления, достаточности собранных доказательств и обоснованности вывода о виновности в его совершении Х. и Ш. при соучастии каждого с М., в дальнейшем участвовали в рассмотрении уголовного дела в отношении М., которое было связано с оценкой ранее исследовавшихся с участием указанных судей обстоятельств.

Оставление судом без должного внимания конкретных обстоятельств дела при назначении осужденному размера штрафа повлекло изменение приговора
Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 11 мая 2017 г. № 203-АПУ17-11 по уголовному делу в отношении Б. (извлечение)
По приговору Приволжского гарнизонного военного суда от 17 февраля 2017 г. Б. осуждён к штрафу в размере 150 000 руб. за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2052 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ), к штрафу в размере 100 000 руб. за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ (в редакции Федерального закона от 28 июня 2014 г. № 179-ФЗ), а по совокупности преступлений в соответствии с ч. 2 ст. 69 УК РФ путём поглощения менее строгого наказания более строгим – к штрафу в размере 150 000 руб.
На основании ч. 5 ст. 72 УК РФ Б. освобождён от отбывания назначенного ему наказания в виде штрафа.
Рассмотрев дело по апелляционному представлению государственного обвинителя, Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор изменила по следующим основаниям.
Б. признан виновным в публичном оправдании терроризма и в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признаку отношения к религии, что выразилось в размещении в период с 14 декабря 2014 г. по май 2015 г. на созданной им через телекоммуникационную сеть «Интернет» в одной из социальных сетей личной страницы пользователя фото и видеофайлов, а также текстовых записей, оправдывающих террористическую деятельность, формирующих положительную установку по отношению к ней, а также направленных на возбуждение ненависти и вражды, на унижение достоинства группы лиц по признаку отношения к религии.
Признание в качестве обстоятельств, смягчающих наказание, активного способствования осуждённым раскрытию преступления и явки с повинной, принятие во внимание привлечения его к уголовной ответственности впервые и положительных характеристик, а также учёт влияния наказания на его исправление, позволили суду в данном конкретном случае прийти к правильному выводу о возможности назначения Б. наказания в виде штрафа.
Однако при определении размера штрафа суд оставил без внимания, что размещение осуждённым значительного количества фото и видеофайлов, а также текстовых записей происходило в течение длительного времени, что позволило их просмотреть большому количеству пользователей.
Данное обстоятельство свидетельствует о повышенной общественной опасности совершённых Б. преступлений.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих пришла к выводу о необходимости изменения приговора в части размера штрафа за оба преступления.
Кроме того, исходя из характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, а также конкретных обстоятельств дела, Судебная коллегия посчитала необходимым назначить Б. наказание по совокупности преступлений путём частичного сложения назначенных наказаний и на основании ч. 5 ст. 72 УК РФ – не освободить от отбывания наказания, а смягчить назначенное наказание с учётом шестимесячного срока содержания его под стражей.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор изменила:
Б. назначено за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2052 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 декабря 2011 г.
№ 420-ФЗ), наказание в виде штрафа в размере 200 000 руб., за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ (в редакции Федерального закона от 28 июня 2014 г. № 179-ФЗ), наказание в виде штрафа в размере 200 000 руб.
По совокупности преступлений назначено окончательное наказание Б. в соответствии с ч. 2 ст. 69 УК РФ путём частичного сложения назначенных наказаний в размере 350 000 руб.
На основании ч. 5 ст. 72 УК РФ с учётом срока содержания Б. под стражей с 19 мая по 19 ноября 2016 г. смягчено назначенное ему наказание до 200 000 руб.

Наказание назначается по совокупности преступлений, если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осуждённый виновен ещё и в другом преступлении, совершенном им до вынесения приговора суда по первому делу
Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2017 г.
№ 201-АПУ17-19 по уголовному делу в отношении М. (извлечение)
По приговору Московского окружного военного суда от 16 февраля 2017 г. М. осуждён по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 2051 и ч. 1 ст. 280 УК РФ, путём частичного сложения наказаний к лишению свободы на срок 8 лет в исправительной колонии общего режима.
Рассмотрев дело, в том числе по апелляционному представлению государственного обвинителя, Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор изменила по следующим основаниям.
Из материалов дела следует, что по приговору районного суда от 24 июня 2014 г. М. осуждён за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 222 УК РФ, к 1 году лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Преступление совершено им в период с 2007 г. по 18 мая 2014 г.
После отбытия М. наказания было установлено, что он виновен ещё и в других преступлениях, которые совершил до вынесения приговора от 24 июня 2014 г., а именно: в склонении в период с октября 2013 г. по май 2014 г. четырёх лиц к совершению преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 208 УК РФ, и в публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности в период с 14 декабря 2013 г. по 21 марта 2014 г.
Согласно ч. 5 ст. 69 УК РФ наказание назначается по совокупности преступлений, если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осуждённый виновен ещё и в другом преступлении, совершённом им до вынесения приговора суда по первому делу; в этом случае в окончательное наказание засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда.
При таких данных апелляционное представление в части необходимости назначения М. наказания по правилам ч. 5 ст. 69 УК РФ подлежит удовлетворению, а приговор в указанной части – изменению, с зачётом в срок наказания, назначенного по правилам ч. 5 ст. 69 УК РФ, наказания, фактически отбытого по первому приговору с 18 мая 2014 по 13 января 2015 г. включительно.
На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор Московского окружного военного суда от 20 февраля 2017 г. в отношении М. изменила: на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений с преступлением, предусмотренным ч. 1 ст. 222 УК РФ, путём частичного сложения назначенных наказаний М. назначено 8 лет 4 месяца лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Срок отбывания наказания М. исчислен с 20 февраля 2017 г. с зачётом в этот срок наказания, отбытого по первому приговору с 18 мая 2014 по 13 января 2015 г. включительно, а также времени содержания под стражей.

Психическое расстройство, не лишающее осуждённого способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, подлежит учёту в качестве обстоятельства, смягчающего наказание

Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 20 июня 2017 г.
№ 201-АПУ17-23 по уголовному делу в отношении Н. и др. (извлечение)

По приговору Московского окружного военного суда от 17 марта 2017 г. Н., родившийся 10 ноября 1998 г., осуждён к лишению свободы на срок 7 лет по ч. 3 ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ за организацию и руководство в несовершеннолетнем возрасте убийством Г. группой лиц по предварительному сговору и к лишению свободы на срок 3 года по ч. 1 ст. 2052 УК РФ за публичное оправдание терроризма, а по совокупности совершённых преступлений путём частичного сложения назначенных наказаний к лишению свободы на срок 9 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.
Рассмотрев дело, в том числе по апелляционному представлению государственного обвинителя, Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор изменила, признала в качестве смягчающего наказание обстоятельства имеющееся у Н. психическое расстройство, не исключающее его вменяемости, смягчила назначенное ему наказание на два месяца за каждое из совершённых им преступлений и по совокупности преступлений, указав следующее.
В суде установлено, что у Н. имеются признаки психического расстройства в форме социализированного расстройства поведения, которое не лишало его способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.
В соответствии с ч. 2 ст. 61 УК РФ при назначении наказания могут учитываться в качестве смягчающих и обстоятельства, не предусмотренные ч. 1 ст. 61 УК РФ.
К числу таких обстоятельств согласно разъяснениям, содержащимся в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», относится психическое расстройство несовершеннолетнего, не исключающее вменяемости.
Поскольку Н. совершил преступление в несовершеннолетнем возрасте и у него обнаружено психическое расстройство, не лишающее способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, суд был обязан при назначении осуждённому наказания учесть это обстоятельство в качестве смягчающего наказание, однако не сделал этого.

Совершение преступление средней тяжести и приготовление к тяжкому преступлению влечёт назначение наказания по совокупности преступлений по правилам,
установленным ч. 2 ст. 69 УК РФ

Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 18 мая 2017 г.
№ 201-АПУ17-14 по уголовному делу в отношении Н. (извлечение)

По приговору Московского окружного военного суда от 2 февраля 2017 г., Н. признан виновным в приготовлении к участию в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической, и в действиях, направленных на возбуждение ненависти, вражды, а также на унижение достоинства человека, группы лиц по признакам национальности, совершённых публично, с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет».
По совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 30, ч. 2 ст. 2055 и ч. 1 ст. 282 УК РФ, путём частичного сложения наказаний в соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ Н. осуждён на срок 4 года в исправительной колонии общего режима.
Судебная коллегия по делам военнослужащих, рассмотрев дело по апелляционному представлению государственного обвинителя, апелляционным жалобам осуждённого и его защитника, приговор изменила: исключила из резолютивной части приговора указание о применении положений ч. 3 ст. 69 УК РФ и в соответствии с ч. 2 ст. 69 УК РФ путём частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначила Н. наказание в виде лишения свободы на срок 3 года 10 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.
В обоснование принятого решения Судебная коллегия по делам военнослужащих указала, что Н. совершены преступление средней тяжести и приготовление к тяжкому преступлению, что влечёт назначение наказания по совокупности преступлений по правилам, установленным ч. 2 ст. 69 УК РФ, которые являются более мягкими по сравнению с ч. 3 ст. 69 УК РФ.

Учёт судом положительных данных о личности осуждённого при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств исключало назначение ему за совершённое преступление максимального наказания

Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2017 г.
№ 201-АПУ17-20 по уголовному делу в отношении Х. (извлечение)

По приговору Московского гарнизонного военного суда от 30 марта 2017 г. Х. осуждён за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 и ч. 2 ст. 2055 УК РФ, к лишению свободы на срок 10 лет в исправительной колонии строгого режима.
Судебная коллегия по делам военнослужащих, рассмотрев дело по апелляционной жалобе осуждённого, приговор изменила, смягчила назначенное Х. наказание за совершённое им преступление до 9 лет 6 месяцев лишения свободы.
Принимая такое решение, Судебная коллегия исходила из следующего.
Х. признан виновным в приготовлении в октябре 2016 г. к участию в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 и ч. 2 ст. 2055 УК РФ, санкция которой предусматривает лишение свободы на срок от десяти до двадцати лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до трех лет либо без такового.
В соответствии с ч. 2 ст. 66 УК РФ срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление.
Следовательно, максимальный срок наказания Х. за приготовление к участию в деятельности террористической организации не может превышать 10 лет лишения свободы.
При назначении наказания суд учёл состояние здоровья и материальное положение Х., а также то, что в быту, на работе и по месту жительства он характеризуется положительно. Обстоятельства, отягчающие наказание Х., по делу не установлены.
При таких данных назначенное осуждённому максимальное наказание по своему размеру является несправедливым вследствие чрезмерной суровости.

Если по первому приговору лицо было осуждено за умышленное преступление (кроме преступления небольшой тяжести) к лишению свободы условно, при вынесении второго приговора за новое преступление суд, на основании ч. 5 ст. 74 УК РФ, отменил условное осуждение и назначил наказание в соответствии со ст. 70 УК РФ, то при постановлении третьего приговора за вновь совершённое преступление первая и вторая судимости учитываются при определении наличия рецидива преступлений

Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 6 июня 2017 г.
№ 203-АПУ17-13 по уголовному делу в отношении И. (извлечение)

По приговору Приволжского гарнизонного военного суда от 24 марта 2017 г. И. осуждён за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 2051 УК РФ, ч. 1 ст. 2052 УК РФ, ч. 2 ст. 280 УК РФ, к лишению свободы на срок на 7 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима.
Рассмотрев уголовное дело по апелляционной жалобе защитника, Судебная коллегия оставила приговор без изменения, в том числе в части назначенного осуждённому вида исправительного учреждения.
Согласно приговору И. 12 января 2010 г. осуждён районным судом за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 158 и пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года.
29 июля 2011 г. И. вновь осуждён районным судом за преступление, предусмотренное пп. «а» и «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ. При этом в соответствии с ч. 5 ст. 74 УК РФ условное осуждение по приговору районного суда от 12 января 2010 г. было отменено и по совокупности приговоров ему назначено окончательное наказание в виде 3 лет лишения свободы. После отбытия наказания в виде лишения свободы за названное тяжкое преступление, в период непогашенной судимости, И. вновь совершил одно тяжкое преступление и два преступления средней тяжести, за которые он осуждён к реальному лишению свободы.
Согласно п. «а» ч. 3 ст. 18 УК РФ рецидив преступлений признаётся особо опасным при совершении лицом тяжкого преступления, за которое оно осуждается к реальному лишению свободы, если ранее это лицо два раза было осуждено за тяжкое преступление к реальному лишению свободы.

При этом в соответствии с разъяснениями постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», содержащимися в п. 45, если по первому приговору лицо было осуждено за умышленное преступление (кроме преступления небольшой тяжести) к лишению свободы условно, при вынесении второго приговора за новое преступление суд, на основании ч. 5 ст. 74 УК РФ, отменил условное осуждение и назначил наказание в соответствии со ст. 70 УК РФ, то при постановлении третьего приговора за вновь совершённое преступление первая и вторая судимости учитываются при определении наличия рецидива преступлений.
При таких данных суд первой инстанции правомерно назначил И. отбывание лишения свободы в исправительной колонии особого режима.

©  Харитонов С.С. О проекте | Контакты | Карта сайта | Новости Военного права
Rating@Mail.ru